Работа «Синкретизм» обращается к феномену двоеверия не как к историческому компромиссу, а как к устойчивой системе выживания культуры.
Внутри русского визуального языка игрушка всегда была больше, чем “игра”; это упрощённая модель мира, переносной код защиты, тренажёр судьбы.
Автор переводит этот принцип в эстетику 22-го века: архетипическая форма (от Полкана-кентавра до Барышни с кокошником) получает новое тело — технологическое, прозрачное, собранное “по-взрослому”, с демонстрацией внутренней анатомии (видимый золотой двигатель Генерала или сердце Чебурашки).
Здесь важна не стилизация, а преемственность функции:
Узор перестаёт быть краской и становится фактурой — золотой или серебряный порошок, вплавленный в матовый полимер, имитирует языческие орнаменты (Ромбы, Солнце ).
Контровой свет и внутреннее свечение читаются как современный аналог нимба и лампадного огня.
Чёрное пространство экспозиции работает как иконический фон, где фигура отделяется от времени.
«Синкретизм» предлагает зрителю не смотреть на “традицию”, а вступить с ней в контакт как с действующим механизмом — одновременно древним и радикально новым, где Явь (материал/техника) и Навь (смысл/страх/оберег) соединены в единую конструкцию. От Свистульки, которая магически отпугивает нечисть, до Волка, символизирующего бесовское обличье — вся коллекция является Акустическим Кодом и Текстом Культуры, переведенным на язык электронного причастия.
